Сегодня чернобыльскую аварию, сравнивают с событиями в Японии, на «Фукусиме-1». И не случайно, это трагической дате одновременно в нескольких городах мира откроются экспозиции выставки, которые посвящены 25-ой годовщине трагедии в Чернобыле.

В странах СНГ сегодня пройдет ряд памятных мероприятий, посвященных годовщине аварии на Чернобыльской АЭС. Центральном музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе МЧС России открыло выставку «Чернобыль: боль длиною в четверть века». В экспозиции представлены фотоматериалы и документы, а также вещи ликвидаторов, имеющие непосредственное отношение к тем трагическим событиям.

Открывая выставку, первый заместитель министра МЧС России Руслан Цаликов отметил, что «более 340 тыс. человек - военные, летчики, физики, ядерщики отдавали свое здоровье, пытаясь ликвидировать последствия аварии». По его словам, «именно им посвящается эта экспозиция».

Ту трагедию мир до сих пор вспоминает с содроганием. Авария на Чернобыльской АЭС произошла в ночь на 26 апреля. Опасности катастрофы тогда не совсем и представляли. Сегодня согласно исследованиям, земля вокруг ЧАЭС станет чистой только через 240 тысяч лет. Тогда, сразу после взрыва погиб 31 человек. Однако и сегодня сказываются последствия той трагедии. Участникам ликвидации Чернобыльской аварии требуется постоянная медицинская помощь. Да и глядя правде в глаза, нужно признать, что представить статистику о скончавшихся от вызванных радиацией онкологических заболеваний – не представляется возможным.

Для десятков тысяч людей катастрофа 1986 года разделила жизнь на до и после трагедии. Жители Припяти остались без своего прошлого, их любимый город давно превратился в кладбище.

Сейчас бывшие припятчане живут по всему бывшему пространству СССР. Но большая часть переехала в Киев и Славутич – город построенный для атомщиков сразу после чернобыльской катастрофы.

Сейчас станция практически прекратила свое существование. Работает только ослуживающий персонал, строится укрытие. Чернобыльская атомная станция, прогремевшая на весь мир четверть века назад, преврашается в огромный мемориал человеческой скорби.

Сегодня жители Припяти вспоминают 26 апреля 1986 года:

Анатолий Колядин, 62 года
С 1986 по 1992-й - ликвидатор последствий катастрофы ЧАЭС, дежурный электрослесарь 7 (высшей) группы. Сейчас – пенсионер, пишет книгу о Чернобыле, живет в Киеве.

- В Припять мы с женой приехали в 75-м году. Здесь родились наши дети, мы получили квартиру. Купили первую мебель, первый холодильник. На момент аварии у нас было все, что нужно иметь современной семье.

25 апреля, накануне аварии, я вышел первый день на работу после отпуска. Провели противоаварийную тренировку. На моих глазах шла остановка блока. Я видел, как специалисты готовились к испытаниям, которые должны были состояться ночью.

Уходя домой, я думал: завтра четвертый блок будет остановлен, начнут работать ремонтные бригады. Уезжал со спокойной душой.

Рано утром 26-го я вышел на автобусную остановку. Там я узнал, что на станции произошла большая авария, что несколько пожарных и сотрудников ЧАЭС находятся в больницах. О погибших пока никто не говорил.

Нас высадили у проходной, и автобус уехал. Прапорщик нас не пускает. Стали звонить начальнику смены станции. Минуты идут. А мы понимаем, что на станции очень плохая радиационная обстановка: реактор развалился, шатра нет, сепараторы блестят. Из шахт четвертого реактора сочится дымок. Деваться нам некуда.

Наконец, нас пропустили. Мы стали пробираться к рабочим местам. Бежим, а везде валяются куски труб и графита. Это значит, что вскрыта активная зона.

С работы успел позвонить жене, предупредил: «Люда, детей из дома не выпускать. Форточки закрыть» Дети до сих пор помнят, как они плакали, просили маму выпустить их поиграть на улицу. Картина была страшная: в песочнице играют дети, а по улицам ездят бронетранспортеры, повсюду стоят солдаты в химзащите и с противогазами.

26-го в городе работали все магазины. Перед Пасхой продавали первую зелень, огурчики-помидорчики из тепличного хозяйства, колбасу. Люди стояли в очередях и дышали радиоактивным смогом. А власти, чтобы не было паники, ничего не говорили. Они вывозили свои семьи и свою мебель. В ночь с 26 на 27 простой гражданин на своих жигулях выехать не мог – потому что город был оцеплен. Междугородняя телефонная связь не работала. Телеграммы принимали, но до места назначения не ушла ни одна…

Действия власти были преступными. Позже я спросил у председателя горисполками Припяти Волошко: «Валерий Павлович, почему вы не предупредили людей? Неужели у вас внутри ничего не шевельнулось?» «Шевельнулось, - ответил он. - Но у меня за спиной уже стояли представители службы госбезопасности, приехали люди из обкома, был приказ: «Никакой паники, никаких объявлений.» Как я мог что-то сделать?» Все 50 тысяч жителей Припяти оказались в заложниках у власти.

Город эвакуировали только через 36 часов после взрыва. Я остался работать на станции. Мы жили сначала в Припяти, потом в пионерлагере «Сказочный». Позже я обслуживал все скважины и водонапорные башни в 30-километровой зоне вокруг ЧАЭС. Иногда заезжал в Припять и заглядывал в свою квартиру. Уже через год там не было холодильника, нового цветного телевизора и музыкального центра. Дверь была выбита. Потом кто-то вынес мебель. Осталось одно пианино. Через какое-то время заскочил в квартиру, уже и пианино увезли. Потом спилили батареи и трубы. Мародеры работают до сих пор – из Припяти вывозят радиоактивный металл – для кого-то это очень серьезный бизнес.

Гелена Константинова, 34 года
В 1986 году – второклассница припятской школы
Сейчас – мастер по маникюру, живет в городе Славутич

- 26 апреля я пошла в школу. У моей одноклассницы папа работал на атомной станции как раз в ночную смену. Она слышала, как утром родители разговаривали между собой, и пересказала, как могла, их диалог нам. Потом учительница раздала нам таблетки йода.

А после уроков мы с родителями поехали на речку. Издалека видели станцию, смотрели на нее в бинокль. Я спросила у мамы: «Почему там дым?» Мама ответила, что произошла авария.
На следующий день нас эвакуировали. Мне очень жалко было оставлять рыбок, я только-только их завела. Они жили в трехлитровой банке, и я за ними ухаживала. Перед отъездом насыпала им корм.

Нам сказали, что мы уезжаем на три дня. Страшно не было, вся эта поездка воспринималась как приключение. Родители и мы с младшей сестрой сели в автобус, долго ехали и потом нас высадили в незнакомой деревне. Жили у каких-то людей, я даже в школу там несколько раз ходила…

В Припять я вернулась только лет через десять, хотелось взглянуть на свою квартиру. Снова увидела кухню, которую разрисовывал папа, шкаф, кровать, даже нашла свою детскую посудку. У моих родителей есть ностальгия по этому городу – там прошла их молодость. А моя молодость прошла в Славутиче. Здесь я закончила школу, вышла замуж и родила сына.

Любовь Безрукова, 70 лет
В 1986 году – ликвидатор последствий ЧАЭС, сотрудник цеха дезактивации
Сейчас – пенсионерка, живет в городе Славутич.

- В пятницу вечером я приготовила все для уборки квартиры – до Пасхи оставалось несколько дней. А 26-го в шесть утра прибежала соседка и сообщила, что меня срочно вызывают на работу. Я думала, что начальство решило в очередной раз провести учения по гражданской обороне.
На станции взорвался реактор, графитовые стержни раскиданы по всей территории вокруг четвертого блока. А я бегала и перешагивала через этот графит...

Я находилась в санпропускнике, сортировала одежду, которую оставляли сотрудники четвертого блока – брюки отдельно, чепчики отдельно, белье отдельно. На мне не было никакой спецодежды и перчаток: работала голыми руками. Мы сортируем, а дезометрист должен проверить и решить – что отправить на обработку, а что на захоронение. Потом я мыла вестибюль станции, через который прошли тысячи людей.

Когда наша смена закончилась, нас проверил дезометрист и не выпустил из зоны – от волос и одежды фонило страшно. Мы снова пошли мыться. Надели свежее белье и спецовки. Нас все равно не выпускают – мы звеним. Упросили выпустить. До нас не доходило, что происходит.

За две недели до катастрофы я слушала по радио выступление крестного отца нашей станции академика Александрова. Он говорил о том, что когда выходишь из дома, ты уже находишься в опасности. Можешь дорогу неправильно перейти, сесть в автобус и попасть в аварию. Такая же опасность и на атомной станции. Так говорили ученые мужи. А мы им верили. Все были уверены, что инструкции составлены правильно и реактор безопасный.

Я осталась на станции. Мы работали вахтовым методом – 14 дней на ЧАЭС, 14 дней – отдыхаем. Младший сын Костя в это время находился в Белоруссии, а я на выходные уезжала к дочери в Ленинград.

Летом 1986-го Валентина Терешкова прислала путевки для женщин ЧАЭС, предлагалось провести 24 дня в санатории на Рижском взморье. А как я поеду, у меня же вахта!
Сознание я стала терять уже в мае – начались спазмы сосудов головного мозга. Я поседела, потерла вес. . К нам как раз приехал врачи из Москвы и мы после очередной вахты проходили медкомиссию.  Я приношу анализы -  кровь плохая, кожа воспалена. И вот тогда врач буквально заставила меня поехать в санаторий.

В августе мы отправились в Припять за вещами. Мебель брать не разрешали, но мне было так жаль новенькую импортную кухонную стенку! Я ее разобрала и спрятала под мешками одежды. Эти шкафчики до сих пор мне служат – побывали в Киеве, теперь они в моей квартире в Славутиче.

После аварии к нам на станцию часто приезжали иностранцы. Помню, японцы кому-то сказали, что дают нам, ливкидаторам – пять лет жизни. Я живу уже 25 и сдаваться не собираюсь.

Александр Демидов, 55 лет
В 1986-м – работник культуры, житель Припяти
Сейчас – главный редактор телевидения «Славутич», живет в Славутиче.

26-го апреля мы с сыном были в доме отдыха, в полутора километрах от ЧАЭС. Утром дежурная сказала, что очень много медиков поехало почему-то на атомную станцию. Когда мы проходили мимо медсанчасти, увидели много людей в белых халатах. Медики и атомщики издали очень похожи, и я подумал, что в Припяти произошло серьезное ДТП.

Потом я узнал, что тех, кто был на атомной станции ночью, увезли в московские клиники. Мы предполагали разное: что произошла утечка воды, что отказали приборы или оборудование за пределами  реактора. Но что реактор разрушится – такого не мог себе представить никто.

Сейчас я понимаю, что жители Припяти стали заложниками ситуации. Город отключили от внешней связи, дороги блокировали. Но тогда я этого не осознавал. В Припяти был выходной. В школе проходили занятия. В песочницах играли дети. Во второй половине дня люди стали говорить друг другу, что на улицу лучше не выходить и форточки не открывать – на всякий случай.  У нас не было понятия, что такое дозиметр. И что такое радиация в городе, где каждый второй атомщик, осознавали далеко не все.

Мой друг вечером предложил подняться на 16-тиэтажку, посмотреть на атомную станцию. Я не пошел, а он поднялся. Рассказал, что видел зарево – как будто над станции встает солнце. Потом у моего друга были проблемы со зрением.

Первое общество, которое распалось после аварии – это общество любителей трезвости, тогда заставляли всех туда вступать. Считалось, что первое средство от радиации – это кагор, а если вы идете в зону, то водка. В Киеве в те дни кагор стал самым дефицитным товаром. Если он появлялся в магазинах, тут же выстраивались очереди и его разбирали.

Я не атомщик. В первую очередь мне жалко город, который мы потеряли – молодой, красивый, интересный. У любого человека есть возможность вернуться в места своей молодости. А у припятчан такой возможности нет. Я бываю в Припяти часто, сейчас это страшное зрелище. Дворы зарастают, дома разваливаются, город превратился в кладбище.
В память о нашей Припяти мы решили открыть музей «Комната припятчанина». Здесь будут представлены вещи, которыми пользовались жители города атомщиков – магнитофоны, часы, лампы. И очень много фотографий живой Припяти.