Так уж вышло, что строки эти пишу в канун профессионального праздника, Дня российской печати, и в этой связи мысли как-то сами собой льнут к, казалось бы, уже избитой теме журналистского предназначения. Но говорить набившими оскомину фразами о журналистском долге – о правдолюбии и объективности, о профессиональной смелости и гражданской позиции не хочется. Это почти то же самое, что повторять о необходимости мыть руки перед едой, чистить зубы утром и перед сном, уважать человеческое достоинство… Нет, говорить, конечно, надо, но, используя при этом такие слова, которые проникали бы в самое сердце, заставляли задуматься о многом, в том числе и о том, о чём говорить в слух и не принято, и неуютно. Поэтому, если слов таких не нашлось, то лучше молча склонить голову перед теми, кто не только смог найти их, но и высказать публично, превозмогая страх перед реальной возможностью понести существенные издержки в привычной, пусть и относительно, но благополучной жизни.

Думаю, что у каждого журналиста есть тема, с которой по разным причинам не удалось справиться. Есть такая и у меня, да, пожалуй, и не одна…

Пятнадцать лет назад был убит первый заместитель прокурора Братска Александр Синицын. Тогда нам с коллегами из телекомпании «Мы» удалось по горячим следам подготовить телепередачу, в которой свой взгляд на произошедшее высказали, в том числе, и высшие чины правоохранительных органов Иркутской области. Но все обозначенные версии как-то зависали в воздухе, а время шло, и надежды на то, что убийство будет раскрыто, становилось всё меньше. Но вот на сцене появился молодой и решительный следователь Владислав Матвеев, признанный лучшим среди коллег в регионе. Дело пошло: последовали громкие аресты и громкие заявления. Лично мне Матвеев, смахивавший в своём несвежем спортивном костюме на типичного «братка», потрясая упитанными щеками и азартно поблёскивая стёклами очков, сказал: «Погодите, я вам сюда скоро Тюрика привезу…» С чьей же грядки этот «перец»? – пронеслось тогда в голове, — по своим повадкам он мало похож на следователя… Но, как говорится, дай Бог, а вдруг сумеет расставить точки… Да, судя по последним событиям, связанным с обвинениями теперь уже самого «лучшего следователя» Матвеева в присвоении изъятых в ходе незаконных обысков миллионов рублей, в халатности и мошенничестве, точек он нарасставлял… Теперь во всех его действиях по расследованию уголовного дела об убийстве Александра Синицына видятся сплошные многоточия. И мы знаем теперь, что Матвеев размахивал руками перед подследственными, «убеждая» их соглашаться с его безапелляционными утверждениями, что вращал во время обысков остекленевшими от горячительного глазами, матерился, угрожал и гасил окурки о ковёр на глазах у опешивших от такой «следственной» наглости женщин. И если бы убитый Александр Викторович наблюдал из потустороннего мира за такими вот следственными действиями молодого и не отягощённого совестью правоохранителя, то наверняка высказался бы по этому поводу в присущей ему резкой форме.

Да, но тема – актуальная, кричащая, притягательная обилием всевозможных хитросплетений, не поддалась мне. Но почему же?! Ведь уголовное дело дошло до суда, в ходе судебных разбирательств выяснилось немало интересных подробностей, присяжные вынесли вердикт… Может быть потому и не поддалась, что с большинством фигурантов знаком лично, и с некоторыми из них меня связывают довольно-таки непростые отношения? Может быть и поэтому… Но и не только поэтому. Слишком много вопросов остаются для меня без ответа. Попробую перечислить хотя бы самые основные. Например, мотив преступления. Если с такими «отморозками», как бывший участковый Курилин или «снайпер» Борисов, всё понятно, то какова мотивация бывшего начальника братской милиции Владимира Утвенко? Месть? Сомневаюсь, ему ли не знать, какие силы будут брошены на раскрытие столь громкого убийства, для которых это будет не просто работа, а дело чести, как заявил тогдашний прокурор области Анатолий Мерзляков. А для Вадима Молякова? Что ему угрожало или в чём был его корыстный интерес? Сумма в полтора миллиона рублей, которая, к тому же, как прозвучало в суде, предназначалась «отморозку» Курилину, как-то не впечатляет и не внушает доверия. Если же были какие-то особые обстоятельства, то почему о них ничего не было сказано?

Теперь о роли Арцруни Хачатряна. Чем был опасен для него первый заместитель прокурора? И когда речь зашла о споре Синицына и Хачатряна по поводу места размещения общественного туалета, то эта версия изначально выглядела довольно-таки комично, тем более, что Хачатряну вполне официально удалось отстоять свои интересы. Но есть ещё один настораживающий момент, касающийся смерти самого Хачатряна. Было объявлено о его самоубийстве, что он вскрыл себе вены. Но почему в таком случае в медицинском заключении фигурируют переломы локтевых суставов погибшего? Это не просто настораживает, но и наводит на определённые мысли, от которых становится зябко. И ещё, почему памятная стела кавалеру ордена Мужества Александру Синицыну установлена в Иркутске, а не здесь, в Братске, где его многие знают, и где он отдал свой последний долг Родине? Список непонятного можно продолжать. Но самое непонятное для меня заключается в том, что никто из журналистов, в том числе и тех, кто поддерживает тесные связи с пресс-службами правоохранительных органов области, до сих пор не представили на суд общественности описание во всех подробностях событий пятнадцатилетней давности, в которых лицом к лицу столкнулись правда и подлость. Может время для этого ещё не наступило, и в поле зрения компетентных служб ещё могут оказаться новые, до сих пор не выясненные детали тех трагических событий? Я этого не исключаю. Может и мне предстоит ещё сказать о том, о чём пока не отважился.

… На памятной стелле Александру Синицыну в Иркутске нанесены слова Ромена Ролана: «Всякий мужественный, всякий правдивый человек приносит честь своей Родине». Думаю, что речь здесь идёт, прежде всего, о человеческом достоинстве.