16 апреля братскому поэту Анатолию Владимировичу Лисице исполнялось 78 лет. Как и водится в такой день, с утра начались звонки. Позвонили родственники из Денвера (когда-то давно сестра Тамила уехала в США). Позвонили с Кубани, где когда-то жила мама, а сейчас наследники второй его сестры Людмилы. Посыпались звонки от друзей и знакомых, в основном поэтов. Говорили много хороших и добрых слов, но потом кто-то спросил:

- Толя, а ты еще не член Союза писателей?

- Нет еще, - смутился Лисица.

- И правильно. Будь выше этого…

ХИТРАЯ ФАМИЛИЯ

История с его членством в Союзе писателей имеет настолько давние корни, что ее можно было бы сравнить с последним долгостроем кризисных времен. А может быть, так и есть - стать членом Союза писателей он надумал не в самое лучшее время: рушилась страна, и кому какое дело было до братских поэтов. Его большого друга и поэта Юрия Розовского принимали в Союз со скрипом, никак не могли собраться. И если бы не голос поэта Петра Реутского, уже из больничной палаты, неизвестно, как сложилась бы его судьба. Реутский был при смерти, но успел сделать доброе дело. К сожалению, на долю Лисицы такого человека не нашлось.

Однажды, чуть ли не по-цыгански, ему заметили, что фамилия Лисица должна бы мешать по жизни. Хитрая, мол, какая-то фамилия, и вы, Анатолий Владимирович, со своим простодушием мало подходите к ней. Ну не Пушкин, конечно, подумал Анатолий Владимирович, но и не Федя Редькин. В его родословной встречались достаточно громкие имена. Фамилию, правда, он несколько отредактировал, в чем от всего сердца признался во вступительной статье к своему сборнику «Опять звучат колокола»: «В свидетельстве о моем рождении, выданном загсом села Михайловка Днепропетровской области Украинской ССР, в графе ФИО записано: «Лисиця Анатолий Владимирович». Видимо, заполнявший свидетельство, был русским и, зная украинское произношение «лысыця», написал мою фамилию с буквой «я». Много позже, когда я получал паспорт, я исправил в свидетельстве букву «я» на «а», а в графе «национальность» указал: русский. Это очень обидело моего деда по отцу. В письме в Томск, где я учился в университете, вместе с удивлением «и куды ж ты заихав, хлопче?» высказал мне свое неудовольствие тем, что я назвался русским».

Мама Анатолия - Туранцева Ефросинья Алексеевна – родом была с Украины, но в ней была намешана кровь трех национальностей – русская, польская, украинская. «Мама рассказывала, что известный украинский драматург Кропивницкий Марк Лукич приходится ей троюродным дядей… По отцовской линии мне доводятся родней Кавуны, Цыбули, Гарбузы, а по материнской – Туранцевы, Осадчие, Кропивницкие, Дзюбы»…

Мама Анатолия всю жизнь работала зоотехником, и первыми его книгами, по которым он учился читать, были «Овцеводство», «Коневодство» и «Кролиководство».

- Кроме этих интересных книг, - вспоминает Анатолий Владимирович, - в доме всегда были томики Тараса Шевченко, Леси Украинки, Коцюбинского. Мама любила читать их, сама сочиняла стихи для стенгазет, пела украинские песни о Кармелюке, особенно часто напевала «Выйди, коханая». Слово «коханая» меня до сих пор поражает своей точностью, необыкновенной мягкостью, нежностью… Для русского уха некоторые украинские слова и выражения звучат смешно, зато сколько в них колорита. Послушайте: самопер припер до мордопыса – писатель пришел к художнику. Или: бачили очі, що купували, їжте хоч повылазти – видели глаза, что покупали, ешьте, хоть повылазьте. А мама любила говорить совсем по-русски: i в нашій кози зросте хвіст - и у нашей козы вырастет хвост…

ПОЭЗИЯ

Может, потому он и стал поэтом, что гены заставили. «Помню свой первый опыт в стихосложении. В пятом классе преподаватель русского языка и литературы дала задание прочесть книгу о детских годах В. И. Ленина. В одном из рассказов о его детстве я прочитал строчки, которые якобы очень любил повторять маленький Володя:

Богачу-дураку и с казной не спится.

Бедный гол, как сокол, поет, веселится.

Они мне понравились, и я как-то перед одноклассниками выдал их за свои. Меня тут же уличили в плагиате. Тогда я, чтобы доказать, что тоже не лыком шит, сочинил что-то подобное. В Майкопе, где мы жили в начале 50-х годов, я начал писать фантастический роман о полете на Марс, а перед этим написал рассказ и отправил его в «Пионерскую правду». Мне, к моей неописуемой радости, пришел положительный отзыв из газеты, в котором было написано, что ждут от меня продолжения рассказа. Не помню уже, почему я не продолжил сотрудничества с газетой. Рос я робким и застенчивым настолько, что при одной мысли о чем-то недозволенном краснел. Лет с двенадцати я начал влюбляться в девочек и до самой женитьбы был постоянно в кого-нибудь влюблен, а то и в нескольких сразу. Чаще всего моя любовь была безответной, и наоборот, тех, кто влюблялся в меня, я не замечал. Я писал стихи объектам своей любви и передавал их в письмах. Летом 1954 года мы, учащиеся двух 10-х классов, отмечали свою «зрелость». На выпускном вечере выступили по написанному мной сценарию. Это были дружеские шаржи в стихах и прозе на одноклассников и учителей».

Но во время учебы в университете (Томск) Анатолий серьезно не относится к своим поэтическим сочинениям. Из пяти стихотворений этого периода запомнилось только одно:

Весна – пора любви, мечтаний,

А без мечтаний сердце вянет,

А без любви нет жизни – факт!

Но выпал снег. Зачем же так?

В мае 1960-го, когда Анатолий и его супруга Нина Софьянникова, приехали в Братск, тоже было не до поэзии. Анатолий, выполнивший еще во время учебы в университете норматив кандидата в мастера спорта по бегу на коньках, становится председателем городского комитета по физкультуре и спорту и, по сути, первым директором стадиона в Падуне, где летом 1963 года при его непосредственном участии (дерновал стадион) проходит встреча Фиделя Кастро с братчанами. «Patria o muerte», - кричал Фидель – Родина или смерть. Братск переполняло поэзией…

БРАТЬЯ ПО ПЕРУ

Мало того, что в город то и дело приезжали именитые поэты из столицы, появились и свои авторы, которые объединялись в поэтические общества на базе газет «Огни Ангары» и «Красное Знамя». Появлялся в них и Лисица с новыми стихотворениями. Собратьям по перу нравилось его творчество, но чтобы напечататься, нужно было иметь более высоких покровителей.

Таких связей у Лисицы не было, но однажды ему все-таки удалось побывать на писательской конференции в Иркутске и вручить свою рукопись поэту С. Куликову. Позже Лисица вспоминал:

- На следующий день я его встретил в гостинице в окружении каких-то девиц, он был навеселе. «Там всё написано», - сказал он небрежно, возвращая мне стихи, и скрылся в номере. Меня это обидело. Я открыл папку, на чистом листе размашисто крупным почерком было написано: «Прочел Вашу рукопись. Вы талантливы. С верой в Вас С. Куликов. Я решил, что он даже не читал мои и стихи и тут же в гостинице в горячке написал:

Как легко написать «талантлив»,

Пару строк и в конце «привет»,

Даже каплю чернил не истратив,

Ты мне в душу нагадил, поэт!

Стихотворение получилось длинное. Я высказал всё, что думал о нем, хотел отдать ему, но он уже уехал. Больше я о нем не слышал…

- Мне хотелось, чтобы кто-нибудь из поэтов дал серьезную оценку моим стихам, указал на слабые и сильные места, и, познакомившись с Петром Реутским во время его выступлений в Братске, я попросил его послушать мои стихи. Реутский – замечательный поэт (одни только его строчки «Умереть не страшно – страшно не родиться» стоят иной книги), но, как и многие его собратья, любил покутить. Выслушав два или три моих стихотворения, он отметил что-то ему понравившееся, а потом спросил: «Ты сколько получаешь на БрАЗе?». Я ответил: 600-700 рублей. «Ну и зачем тебе писать? Вот за два-три года издам сборник, получу за него каких-нибудь пять тысяч, а через два-три месяца снова гол, как сокол»…

Напечататься в крупных журналах не было никакой возможности – отовсюду приходили казенные ответы типа: «редакционый портфель нашего журнала переполнен стихами». Но после перестройки печататься стало легко – были бы денег, и Лисица, найдя спонсора, издает свою первую книжку «Качели» (стихи для детей), содержавшую всего 25 страниц. Захотелось большего…

СКАЗ ПРО БРАЗ

В последующие годы Лисица выпустил несколько поэтических сборников: «Река любви», «Осень», «Ты поздней осени букет», книжки-миниатюры «Прикосновение», «Душа в заветной лире», книги для детей «Лукошко», «Зимняя радуга», «Во дворе».

Ради повышенной зарплаты Лисица, работавший физруком в школе №37, стал электролизником на БрАЗе. «Работа адская, зимой одно ухо заворачивается от жары у ванны, а второе мерзнет от дверей, - вспоминает Анатолий Владимирович. - Сквозняки, запыленность, загазованность». Но, как ни странно, в эти годы он издает хорошую детскую книжку «Сказ про БрАЗ», о которой известный критик Лев Аненский сказал, что это одна из самых лучших книг для детей на производственную тему.

Об истории ее написания Анатолий Владимирович так рассказывает:

- Отойдя от серьезной поэзии, я какое-то время писал лишь частушки и поздравления по линии профсоюза, но когда родились внучки (Аня и Саша), появились детские стихи и сказки. Как-то я выступал в садике, и ребятишки спросили, где работаю, и что такое БрАЗ. Вот и решил ответить – книжкой. Обратился к директору Баранцеву, он поддержал меня деньгами, и вскоре вышла иллюстрированная книжка тиражом две тысячи экземпляров.

ДВЕ ВСТРЕЧИ С ЕВТУШЕНКО

Несмотря на то, что Лисица издал уже несколько книг и в Братске «позиционируется» как поэт, в области его почти не знают, и по каким-то причинам не принимают в члены Союза писателей (скорее всего, потому, что не ходит, не обивает пороги). Писатель Иннокентий Черемных пишет в Союз писателей рекомендацию Лисице с просьбой рассмотреть его кандидатуру для приема в члены Союза, но она почему-то остается незамеченной. Никто так и не даёт его творчеству по-настоящему профессиональную оценку, и его постоянно одолевает сомнение: «А может быть, мои стихи слабы, никуда не годятся?».

- Нормальные у тебя стихи, - заверил его один из иркутских литераторов. – Просто тебе не везет, - и в качестве иллюстрации к сказанному вспомнил хрестоматийную историю о том, как писатель Юрий Трифонов в беседе с Марком Шагалом услышал неожиданное признание, что хороших художников много, но не всем повезло быть знаменитыми.

Лисица согласился, вспомнив, как по «разнорядке» отбирали в Братске писателей и поэтов для области – этого требовал статус Всесоюзной стройки. Геннадий Михасенко и Юрий Черных, безусловно, талантливы, но замечен ли был бы их талант, живи они где-нибудь в Богом забытой глубинке? Всякое могло случиться: Черных по-прежнему мог писать замечательные стихи, но Пахмутова бы не узнала о нем, и не появилась бы ныне всем известная песенка «На лугу пасется Ко»…

Веру в правильность избранного пути подпитывает в нем встреча с поэтом Евгением Евтушенко, который в 2001 году в рамках Международного фестиваля поэзии на Байкале посещает Братск. Лисица так вспоминает эти события:

- После встречи с братскими поэтами Евтушенко должен был выступать в ДК, но у него было свободное время, которым я и решил воспользоваться. Я подошел и протянул ему свою детскую книгу, на титульном листе которой загодя написал свое четверостишие:

Мы все приходим в этот мир

На время, словно в гости.

И крыша мира – не Памир,

А холмик на погосте.

- Это гениальные строчки. Здорово! – сказал Евтушенко серьезно, встал, пожал мне руку, обнял и расцеловал.

Я протянул ему еще одну книгу – уже для автографа. Евтушенко обратил внимание на мою фамилию и задумался: «Лисица…». Я сказал, что правильно моя фамилия должна произноситься «Лысыця» и что я наполовину хохол. «Я тоже», - заметил он и, немного подумав, написал своим неразборчивым почерком: «Дорогому Толе Лысыця с пожеланиями не облыситься». Поставив подпись, еще раз сказал: «Эти стихи очень сильные… Можно я использую их в своей работе?». Я благосклонно разрешил…

Вторая встреча Лисицы и Евтушенко случится двумя годами позже в библиотеке Сербского: «Мне показалось, что он узнал меня, и я, напомнив ему о своем четверостишии, спросил, как он собирается его использовать. «А вот как, - ответил Евгений Александрович, - включу его в антологию русской поэзии за последнее тысячелетие». Не знаю, будет ли на самом деле четверостишие в этой антологии или нет, но мне было достаточно одобрительных слов поэта. Для меня есть только два поэта, которых я способен читать постоянно – Пушкин и Евтушенко.

Удивительно, но благосклонность великого поэта никак не подействовала на литературные союзы – Лисица по-прежнему не видим для них…

ПОСЛЕДНЯЯ КНИГА

16 апреля у Анатолия Владимировича был день рождения, а 17-го в столовой университета в Энергетике проходила встреча ветеранов братского спорта, и Лисица мог доложить «собранию», что в городской типографии на днях вышел сигнальный экземпляр  документальной книги о братских спортсменах.

Анатолий Владимирович увлекался многими видами спорта – коньки, шашки, плавание (в прошлом году он стал победителем городских соревнований в своей возрастной группе), но самых больших успехов он добился в городках, став мастером спорта. Об истории развития городошного спорта в Братске он подробно рассказал в своей книге: «…В 1976 году к 10-летию завода силами третьего цеха БрАЗа на стадионе был построен великолепный городошный крытый корт с утеплённым брусовым домиком. Таких кортов в то время было немного. По сути это было одно такое сооружение во всей Восточной Сибири. Частыми гостями нашего города стали сильнейшие спортсмены Приангарья, городов Омска, Томска, Хабаровска и Красноярска во главе с многократным чемпионом Союза, заслуженным мастером спорта Анатолием Рябцевым. Городошники Братска стали сильнейшими в области. Большинство команд Иркутской области составляли братчане. Сборные команды областных советов ДСО «Труд», «Урожай, «Спратак» и самого областного совета были укомплектованы нашими городошниками. Они принимали участие в различных соревнованиях, от областных, ЦС, до зональных и всесоюзных…

В 90х годах (…) городошный корт был разрушен, железо, кровля, брус были «оприходованы» и растащены. Нам, городошникам, было обещано построить корт на новом месте. Более шести лет мы ждали, когда же будет выполнено это обещание. За это время все предыдущие достижения были безвозвратно потеряны, тренироваться было негде, а в 2000 году листовое железо, которое составляет основу площадок, было свалено в кучу и лежало ненужным, пока его работники стадиона не сдали на металлолом. Хорошо, что мне в своё время пришла идея развивать эту народную игру в Православной гимназии, где я тогда работал преподавателем физкультуры… Получив согласие и поддержку отца Павла (Огородникова), мы, группа энтузиастов-городошников, перевезли железо и построили новую площадку, которая просуществовала до июня 2011 года. В этом же году мы вдвоём с бывшим сварщиком БЛПКа Генрихом Свельмой благодаря помощи депутата городской Думы Аркадия Нестеренко перевезли и установили железо на прежнее место. Но в том же году часть железа была украдена. Сейчас нас, действующих городошников, осталось двое. Раз в год мы выезжаем на областные соревнования лесхозов. Выступаем за Нижнеилимский лесхоз, ниже третьего места не опускаемся. Хотелось бы видеть наш корт достойным нашего города, а не заброшенным и никому не нужным».

ОПАЛЕННЫЕ ВОЙНОЙ

Книга о спорте – это не первый его опыт в жанре прозы. Два года назад Анатолий Владимирович несколько удивил поэтическую общественность Братска, издав книгу под названием «Опаленные войной». Тема войны раньше присутствовала только в его стихах:

Я на десять лет Победы старше.

Пацаном прошел через войну…

Или:

Ночью вздрогну тревожно от выстрела,

До сих пор еще снится война…

На войне погиб его отец, которого он совершенно не помнит – в памяти остались только строчки из писем и похоронки. Оккупация, бомбежки, отступающие войска - все это он видел своими глазами, и неудивительно, что сборник сразу же нашел своего читателя, а литературный обозреватель Сергей Анисимов назвал его лучшей книгой о войне, написанной в Братске за последние годы.

* * *

Лисица выступает в школах и детских садах, его приглашают в трудовые коллективы, почти на все литературные мероприятия, проходящие в городе, песни на его стихи исполняют местные музыканты. Он побеждает в конкурсах, его имя у большинства братчан ассоциируется со словом поэт (жена Виктора Сербского Мария Петровна без обиняков заявляет, что он лучший поэт Братска) – казалось бы, что еще надо, чтобы получить членство в Союзе писателей? Но дело ни с места. Поэты Василий Скробот и Сергей Корбут, выходцы из Братска, пытались замолвить за него слово в Иркутске, написав, как в свое время Иннокентий Черемных, рекомендации, но нет, Лисица по-прежнему «непрофессионал». То его книги вовремя не попадут в нужный кабинет, то начальство сменится. Судьба, что ли, такая…

Несколько лет назад Анатолий Владимирович заболел, прошел 36 облучений, опробовал на себе ряд оздоровительных методик, вплоть до того, что голодовал и ходил раздетым по морозу. Болезнь отступила, и он снова пишет, переводит с болгарского…

- Моя творческая жизнь только начинается, - сказал он как-то друзьям, - и я еще, может быть, стану «признанным». Как спортсмену мне было бы обидно, если бы я выполнил норматив мастера, а звания не получил. Так и в творчестве. Это ведь официальное признание того, чем занимаешься всю жизнь…