Я - библиотекарь, и поэтическая библиотека В.С. Сербского стала местом моей работы. Это закономерно, потому что с детства люблю книги и поэзию, имею библиотечное образование, но работу в этой библиотеке воспринимаю как счастливую для себя  случайность.  Впервые о Сербском  я услышала в 1968  году. Мой друг  познакомился с ним и взволнованно сообщил:

  - Ты знаешь, он собирает сборники стихов.

  - Ну и что? Я тоже собираю.

  - Но Сербский поставил цель: собрать все сборники русских поэтов второй половины  ХХ века.

  - Это невозможно, – заключила я.

       Но для Сербского эта задача, казавшаяся всем невыполнимой, оказалась решаемой.  Сильный характер, смелость порыва, страстная любовь к поэзии, талант, трудолюбие, поддержка родных, знакомых и незнакомых людей помогли библиофилу в этом грандиозном предприятии.  Глядя на его огромную библиотеку, ощущается присутствие высших сил.

      Я встречала Сербского в книжных магазинах, на литературных вечерах. Он был красив, и сходу было видно, что очень успешен (многие до сих пор не поняли и не простили ему той уверенности) и очень богат! Главным богатством того времени были книги.

      Начиналось время книжного бума, когда люди, закупившие мебель и ковры, не то ощутили  духовный голод, не то по инерции стали заполнять книгами купленные шкафы. Все книги в драку начали сметать с полок.          Наступили тяжелые времена для истинных книголюбов.

      Продавцы  книжных магазинов стали извлекать личную выгоду  из создавшейся ситуации. Доходило до абсурда. Помню, как  один библиофил  робко протянул продавцу две пачки маргарина за проданную ему книгу, и та  не отказалась.  В книжном магазине сменилась заведующая, и новая продала книги, заказанные  Сербским. Он так вскипел, что от отчаяния начал кричать, но завмаг стала кричать еще громче. Сербский ушел, а я сочла нужным просветить новенькую: «Это Сербский! Он библиофил, собирает поэзию».  «А по мне - все равно кто! В следующий  раз я вызову милицию!»              

       Но это было  позже. А в 1982 году я уверенно начала подготовку к литературному  вечеру, посвящённому Марине Цветаевой. К ее 90-летию я подводила итог семилетнего изучения ее жизни и творчества и была так увлечена ее стихами, что мне хотелось их больше и больше! Появилась ложная уверенность, что имею особые права на  плоды её творчества.

       Услыхав, что у Сербского имеется том Цветаевой из большой серии  «Библиотеки поэта», я подошла к нему в книжном магазине, представилась и высказала просьбу. И получила отказ. Я долго обижалась, но у моей приятельницы оказалась такая книга и была вручена мне на целый год!

       Наступил октябрь. С читателями 7-10 классов проводим генеральную репетицию, и я приглашаю на вечер Сербского! И он приходит, смотрит большую выставку фотографий М. Цветаевой, её родных и друзей, её любимых книг, цитат из её прозы и поэзии, журнальные публикации и всего две существующие на то время книги её сочинений. Вечер удался! Дети прекрасно читали, а к сценарию невозможно было придраться цензорам – ничего о религии, о любовной страсти, но сколько страсти поэтической! Зрители расходились, я увидела Сербского. Он показался мне другим – мягче и слегка потрясенным. Негромко сказал: «Вечер мне понравился, выставка тоже понравилась» Я была счастлива! Когда однажды я встретилась с профессором Г.Ф. Богачем, приехавшим к Сербским, и поделилась своей обидой: « Мне не дали Цветаеву», то Богач ответил так: «Знаете, я бы тоже Цветаеву не дал». Теперь это покажется странным, но так было, книга ценилась дороже золота, и отдать её даже в знакомые руки представлялось немалым риском. Что же касается Сербского-библиофила, то он никак не мог выдать единственный экземпляр - это я  твердо усвоила.

      После Цветаевского вечера мы с Сербским уже были знакомы.

      В 1983 году к нам в школу пришла молодая учительница. Мы с нею задумались, кому посвятить литературный вечер? Тогда с упоением слушали песни Булата Окуджавы, нам захотелось узнать о его жизни, но кроме журнальных публикаций у нас, да и в библиотеках города ничего не было. Я вспомнила про Сербского, и он пригласил нас в свою библиотеку. Мы с Татьяной Игоревной ходили к Сербским четыре вечера, переписывали стихи и автобиографическую прозу из книги «Тарусские страницы». Мы рассматривали автографы Окуджавы, фотографию, где в рядах комсомольских активистов были мама Б.Окуджавы и мама В.С.Сербского. Это изумляло и воодушевляло, а ещё нас поили чаем!  Получился прекрасный сценарий под названием «О, были б помыслы чисты!» На вечере дети пели под гитару, читали стихи и прозу, звучал голос Б.Окуджавы.  Благодаря библиотеке В.С.Сербского, поэтический вечер оказался незабываемым.

       В советское время было очень не просто выпустить любую книгу. Чтобы восполнить пробел в фондах, мы с учителем литературы Ковалёвой задумали выпустить машинописную книгу Виктора Соломоновича в короткий срок тиражом в два экземпляра. По правде сказать, основную работу сделала   Наталья Владимировна с сыном, а я была составителем и «переплётчиком». Один экземпляр подарили Сербскому. Он грустно улыбался.

       Но в конце 80-х наступили перемены. В 1989 году в Иркутске в областном издательстве вышла первая книга за счёт автора. Это было миниатюрное издание тиражом в 500 экземпляров – книга Виктора Сербского «Зачёт». Это стало заметным событием не только нашего города.

       В том же 1989 году Сербскому удалось увидеть подлинные документы – «дела» своих репрессированных родителей. Когда я зашла к Сербским, то была потрясена большими  выразительными портретами его родителей. Сын успел переснять и разместил их в своей библиотеке-гостиной. От них невозможно было оторвать взгляд: они притягивали своей физической интеллектуальной и трагической красотой, слитными воедино.  Вспомнились в миг строки М. Цветаевой:

        В его лице трагически слились

        Две древних крови.

У Виктора Соломоновича – еврейская и армянская.

        Кажется, в 1990 году, или годом раньше по всей стране прошумели первые настоящие выборы, в том числе и в местные Советы депутатов, куда успешно баллотировался Сербский. У него было  два доверенных лица, вторым он пригласил меня. Я горячо и довольно наивно взялась за это новое дело. Присутствуя при подсчете голосов, с гордостью наблюдала, как быстро растет горка бюллетеней за нашего кандидата. Он победил – значит, помогла моя агитация! Только через несколько лет я сообразила, что Сербский прошел бы и без меня, так как все его знали и ценили как человека слова и дела  -  не дающего пустых обещаний . 

       Летом 1991 года я собиралась в Петербург, и Виктор Соломонович подсказал мне навестить ученицу Николая Гумилева Иду Наппельбаум и поздравить её с Днем рождения. И вот 26-го июля я звоню Иде Моисеевне, она приглашает, покупаю букет из роз, бегу по Невскому, сворачиваю  на  улицу Рубинштейна, смотрю в умные Идины глаза. С нею очень просто; мы  смотрим фотографии, пьём чай,  она показывает портсигар Н. Гумилева -  он из черепахового панциря и полупрозрачен. Каждое утро, открывая глаза, первым она видит портрет Гумилева, увитый плющом.

       В 1992 году под поэтическую библиотеку было выделено отдельное помещение –  соседняя квартира. Я зашла в новую библиотеку и пришла в восторг: «Как у вас хорошо! Как чудесно!» - А что чудесного? – удивился  Виктор Соломонович, - Сейчас мы вдвоём, а когда собирается человек двадцать пять, не протиснуться. Нужен большой читальный зал.  Он хотел и умел работать с большой аудиторией. Сербский  организовал городской клуб поэтов. Спрашиваю, много ли поэтов в Братске?

 - Много. Больше, чем я ожидал, и есть очень одарённые. Юдин, например.

       Наступило роковое лето 1994-го года. Несколько знакомых умерло от инсульта. Помнится, что в эти дни в Братске был А.И. Солженицын. В середине июня случился тяжелый инсульт у В.С. Сербского. Врачи и вся семья боролись за его жизнь. Его жена Мария Петровна сумела поставить мужа на ноги, и следующим летом жители нашего сибирского города видели библейского старца с пышной белой шевелюрой и бородой, одновременно похожего на Карла Маркса. Казалось, он явился из  далекого прошлого. Он деловито шел  вдоль главной улицы, неся газеты и журналы с почты. Туда и обратно километра три. Ежедневно на адрес библиотеки  поступали письма, бандероли и посылки с книгами. Сербский был такой новый, что я не сразу решилась подойти. Хотелось беречь его и защищать, но он хотел жить активно и по-своему. По его желанию, я устроила ему в школе встречу с учениками. Когда мы с ним пришли в класс, я взяла инициативу в свои руки и полчаса рассказывала о Сербском, не давая ему слова из опасения его утомить. И это был мой просчет. Наконец я закончила.

   - Слово Вам, Виктор Соломонович!

   - Так о чем говорить? Вы  уже всё рассказали.

      Так случилось, что и меня жизнь вдохновила на творчество, и когда написалось несколько стишков, я важно отправилась к Сербскому. Он засыпал меня вопросами: «Что с Вами случилось? Девушка в семнадцать лет влюбляется и начинает день и ночь сочинять. А что у вас произошло? Зачем  Вы пишите стихи? Стихи вместо чего?»

      Я была обескуражена, не спала ночь, написала новые стихи и поняла, что стихи вместо лекарства. Ответ удовлетворил моего критика, он даже похвалил мои вирши, а замечания были ровно в тех местах, на которых я сама спотыкалась. Эта поддержка вдохновила меня, я стала членом поэтического клуба «У Сербского».

      Помню, одна поэтесса на сделанное ей замечание, ответила: «А я пишу для себя» Но Сербский был строг: «Если Вы пишите для себя, то себе и читайте, а если читаете другим, то выслушайте замечания». Но он был требователен, прежде всего, к себе. Это  видим в его сочинениях и в его библиотеке. Все книги четко расставлены, и он без каталога знал всех  авторов,  и какие сборники есть в его собрании, и где они размещены. Виктор Соломонович прочитал все книги своей библиотеки, а их много более тридцати тысяч.

     Летом 2001-го года  кто-то из московских поэтов приехал в Братск. Сербский готовил выставку книг и журнальных публикаций гостей. Мария Петровна попросила меня помочь ему. Пришла и говорю:

    - Я пришла Вам помогать.

    - А что Вы будете делать?

    - А что скажете, то и буду.

    - А что Вы можете?

    - Носить книги.

    - А где их будете брать?

    - А где скажете.

    - Это значит, что я должен их взять, потом передать Вам. Так мне проще всё сделать самому, а Вы только мешать мне будете.

       В ноябре 2010 года я в последний раз виделась с Виктором Соломоновичем. Тогда я получила тираж моей книги «Голубка духа» и, подписав её, зашла к больному поэту и библиофилу разделить с ним мою радость. Вручая свою книгу и поцеловав на прощание, не стала его утомлять. Тяжело было сознавать, что вижу его, возможно, в последний раз.

      Теперь я работаю в библиотеке Сербского, и, готовя книжные выставки, сама все разыскиваю, ношу, читаю и выставляю, стараюсь всё делать тщательно, ощущая строгий взгляд хозяина.

       Библиотека В.С.Сербского – это национальный российский университет. Здесь я работаю и учусь.