Владимир Познер. «Прощание с иллюзиями».

Издательство: АСТ, 2012

Впервые книга известного тележурналиста Владимира Познера «Прощание с иллюзиями» вышла в Америке, на английском языке, в 1990 году. Советcкий Союз обогатил мир словами «перестройка» и «гласность», Познер работал в Америке, и на волне интереса к Советскому Союзу и была написана книга.  Автор писал о том, чем СССР отличается от США, делал акцент на рассказе о недавнем прошлом и проходящих переменах, открывал, таким образом, «железный занавес». Книга в Америке стала бестселлером, Владимир Познер совершил несколько поездок по американским городам, рекламируя книгу, и заработал приличный гонорар.

Спустя двадцать лет Познер решил переиздать книгу уже в России. Временной разрыв между изданиями автор дополнил комментариями к написанному, новыми мыслями, наблюдениями. Получилась серьёзная работа, в которой видно, как менялись представления автора о жизни в нашей стране, как на смену радостному ожиданию пришёл загнанный в угол оптимизм пополам с раздражением и отчаянием.

«Прощание с иллюзиями» не совсем мемуары в общепринятом смысле. В книге, конечно же достаточно подробнейших семейных историй. А Познеру есть что рассказать о своей семье: мама — француженка. Отец — сын эмигрантов, работал в американской кинокомпании Метро Голдвин. Родился во  Франции, школьные годы провёл в Америке, заканчивал школу в послевоенной Германии, студенчество — на биофаке МГУ, где Познеру довелось учиться вместе с ещё одним патриархом отечественного телевидения, ведущим «В мире животных» Николаем Дроздовым. Даже Братск немного был в судьбе Познера. В 1957 году он в составе агитбригады МГУ приезжал на строительство Братской ГЭС. А, кроме этого, Познер успел поработать секретарём у Самуила Маршака, опубликовать несколько переводов, познакомить известную переводчицу Риту Райт с книжкой Сэлинджера «Над пропастью во ржи», долго работать на иновещании, искренне веря в справедливость советского строя. Не обошлось и без рассказов о личной жизни.

Однако основная часть книги — это исторические и философские отступления. Взгляд из 90-х дополняется сегодняшними мыслями и наблюдениями. И надо отдать должное мужеству и искренности Познера: так признавать свои ошибки, делиться заблуждениями, болью,  вытаскивать скелеты из шкафа без переживаний по поводу того, как это может сказаться на репутации может далеко не каждый.

Многие страницы «Прощания с иллюзиями», написанными в конце 80-х пронизаны надеждой на перемены к лучшему. Сегодня от познеровской тогдашней убеждённости не осталось и тени. Комментарии к написанному тогда — это бритвенный контраст, взвешенный серьёзный разговор о том, о чем прежде автор вряд ли мог догадываться.

Тем не менее, «Прощание с иллюзиями» меньше всего похожа на книгу человека, идущего спиной вперёд. Если в прошлом Познер беспощаден к самому себе, то оценивая настоящее, журналист хоть и пытается сдержаться, но получается у него это не всегда. Похоже, накопилось:

«Я не устаю поражаться аморальности церкви и церковников, шокирующим несоответствием между тем, что проповедуется, и тем, что делается…»

Ещё важная цитата:

«Я очень надеялся, что Путин откажется от президентского соблазна. Не потому, что я поклонник Медведева. А потому, что такой поступок со стороны Путина способствовал бы нормальной смене власти и хотя бы чуть-чуть приблизил бы Россию к современному цивилизованному демократическому обществу. Жаль еще и потому, что я втайне лелеял мечту: доживу до дня, когда смогу сказать себе, что Россия становится демократической, современной страной, вызывающей в мире не страх, не гримасу презрения, а уважение и улыбку.

Не доживу».

«Прощание с иллюзиями» — голос мудрого человека, прожившего долгую жизнь в не самое лучшее время в истории этой планеты. Особенно рекомендуется тем, «кто не может поступиться принципами».

ЦИТАТА НАУГАД:

«Летом 1956 года наша агитбригада отправилась на строительство Братской ГЭС. Нам предстояло поездом доехать до Иркутска, а затем на разных видах транспорта, в том числе пешком, добраться до Братска (примерно четыреста пятьдесят километров от Иркутска), где шло строительство очередного «гиганта пятилетки». Июльская тайга встретила нас несусветной жарой, непроходимостью и полчищами жалящих, колющих и кровососущих насекомых. Днем это были мириады гнуса и отряды самых злобных и огромных оводов в мире. Из-за них, несмотря на африканскую жару, мы вынуждены были идти в ватниках, масках из конского волоса и толстых перчатках — иначе нас съели бы живьем. К тому же каждый был нагружен рюкзаком весом примерно в двадцать килограммов. Под лучами сибирского солнца мы потели, как лошади, что приводило гнуса и оводов в состояние экстаза, они набрасывались на нас, словно почуявшие кровь голодные акулы. Когда солнце заходило, они исчезали, уступая место эскадрильям сибирских комаров. Сибирский комар размерами напоминает шмеля, сосет кровь не хуже Дракулы, летает, сохраняя военный порядок, и нападает с решительностью камикадзе.

Однажды, после длинного и утомительного перехода, мы оказались в лагере лесорубов, где должны были в тот же вечер дать концерт. Больше всего на свете я хотел поспать, хотя бы недолго, и отправился в одну из палаток. Я вошел, прилег на койку и, заметив сидящего напротив мужчину, подумал: «Не похож он на лесоруба». Он был лет на десять старше меня, имел тонкие черты лица, носил усы «в ниточку» и мушкетерскую бородку. Я почти уже спал, когда он спросил, откуда мы. Когда я ответил, что мы — агитбригада из Москвы, он осведомился, что в этой бригаде делаю я. Борясь со сном, я пытался отвечать как можно короче, чтобы он отвязался, но когда я упомянул, что пою французские и американские песни, он поинтересовался, говорю ли я по-английски. Я кивнул, надеясь, что больше вопросов не последует, в ответ на что он произнес на абсолютно чистом американском языке с говором жителя Нью-Йорка: «So, where’d you learn your English?»»