Габриэль Гарсия Маркес. «Вспоминая моих несчастных шлюшек»
Издательство: АСТ, 2011

Недавно в троллейбусе видел читающего человека. Это был мужчина в возрасте, прилично одетый. Было заметно, что чтение его увлекло. Видеть читающих книги людей в транспорте нашего города — необычайная редкость. Но я присмотрелся к книжке. Это был роман Маркеса «Сто лет одиночества». Есть какая-то мистика в популярности этого автора у нас. Что-то очень важное, но необъяснимое происходит между книгами Маркеса и российским читателем. А между тем, последний роман писателя «О любви и других демонах» был опубликован в 1994 году. Спустя десять лет вышел первый том мемуаров. И чего-то нового от патриарха мировой прозы особо никто, видимо, уже и не ждал.

Но вот в 2004 году — неожиданно для всех — вышел роман «Вспоминая моих грустных шлюшек». Некие загадочные российские издатели тотчас же выпустили этот роман на русском языке в переводе Людмилы Синянской. Разгорелся скандал: перевод оказался черновым вариантом, и само издательство растворилось в пространстве сразу после выхода. В конечном итоге, издательство «АСТ» приобрело права на публикацию всех произведений Маркеса, и эта книга стала одной из первых, выпущенных с соблюдением всех прав.

Название романа на первый взгляд провоцирует читателя на ожидание множества откровенных эротических сцен, но здесь последует разочарование. Кстати, переводчик (та же Л. Синянская) в предисловии сообщает, что оригинальное название выглядит чуть грубее. Книжка совсем не о том.

Прежде всего, это другой Маркес. Эта книжка написана непривычным для писателя лапидарным стилем, что наводит на мысль, что эта простота (припомнив всё написанное Маркесом ранее) — высшего порядка. Когда остаётся самое главное.

Главный герой романа готовится встретить своё девяностолетие. Его жизнь была длинной, но сказать особо нечего: газетная подёнщина, одиночество, и досуг с дамами из борделя. И свой юбилей ему хочется встретить особенно — провести ночь с четырнадцатилетней девственницей, которая вынуждена начать зарабатывать на жизнь таким вот нехитрым образом.

Придя в бордель, главный герой обнаруживает девочку спящей. Раз за разом приходя к ней, он только и видит, как она спит. И вот глядя на девочку, ничего о ней не зная, он начинает создавать идеальный образ, и впервые за столько-то лет — по-настоящему влюбляется.

И тут с престарелым любителем платных интимных услуг происходят перемены. Ощутив впервые, что такое любить, он, буквально, оживает. Его статьи перестают быть утомительно-обязательными, он становится подвержен невиданной щедрости, безрассудству, то есть всему тому, что свойственно каждому пылкому влюблённому. И эта любовь заставляет героя взглянуть на себя и на окружающий мир по-новому. Эта правда оказывается как хирургия: хорошего мало, но и промолчать нельзя.

Возраст любви и возраст старости, по Маркесу, это не пересекающиеся вселенные. И только с этой запоздалой любовью к человеку, возраст которого в нашей стране кажется запредельным, приходит настоящее понимание красоты и трагизма этого мира. А вместе с ним и надежда, что, быть может, ещё несколько лет удастся прожить  с теми чувствами, без которых была вся предыдущая почти бесконечная жизнь. Ведь, как известно, начать никогда не поздно.

ЦИТАТА НАУГАД:

«Я стал другим. Я попытался перечитать классиков, которыми руководствовался в отрочестве, и не смог. Я погрузился в литературу романтиков, которую терпеть не мог, когда мать твердой рукой пыталась ее навязывать мне, а теперь именно благодаря ей понял, что необоримая сила, которая движет миром, вовсе не счастливая любовь, а любовь несчастная. А когда кризис поразил и мои музыкальные вкусы, я почувствовал себя старым и отсталым и открыл свое сердце радостям слепого случая.
Я спрашиваю себя, как мог я поддаться этому непрекращающемуся помрачению, которого так боялся и которое сам вызвал. Я витал в обманных облаках и сам с собой разговаривал перед зеркалом в тщетной надежде понять, кто я есть. Я был как в бреду, и однажды, увидев демонстрацию студентов, бросающих камни и бьющих бутылки, с трудом взял себя в руки, чтобы не пойти в первом ряду под транспарантом, который освятил бы мою правду: «Я сошел с ума от любви».