Специалисты прогнозируют рост подростковой преступности в Иркутской области.
Преступления, которые совершают современные дети, порой просто шокируют. Большая часть тех подростков, которые сегодня отбывают наказание в детских колониях, сидят там не за «безобидную» кражу или грабеж, а за изнасилования и убийства. Все чаще их преступления заставляют поражаться тому, с каким цинизмом и жестокостью они убивают, — достаточно вспомнить прогремевших недавно на всю Россию «молоточников» из иркутского Академгородка, чудовищные убийства молодых девушек в Улан-Удэ, издевательства одноклассниц над одиннадцатилетней девочкой в Якутии... С каждым годом малолетних преступников, не достигших 18 лет, становится все больше. Особенно тревожно то, что все чаще насильники и убийцы выходят из так называемых благополучных семей. Тревога в обществе тем сильнее, чем менее предсказуемыми становятся наши дети. Откуда у современной молодежи такая бесчеловечность и можно ли это остановить? Корреспондент «Копейки» попыталась разобраться в проблеме, побывав в Ангарской воспитательной колонии, где практически все подростки приговорены судом к лишению свободы за тяжкие и особо тяжкие преступления.

Эмоциональная некомпетентность



Ведущий специалист-психолог Ангарской воспитательной колонии ГУФСИН России по Иркутской области Людмила Третьякова уже 15 лет работает с подростками, которые отбывают наказание в колонии. И о том, как меняются ее подопечные, она знает не понаслышке.

— Когда я пришла сюда 15 лет назад, — вспоминает Людмила Михайловна, — большинство мальчишек сидели за воровство. Очень мало было тех, кто отбывал срок за изнасилование, и совсем не было тех, кто распространял наркотики.

Десять лет назад ситуация начала меняться. Так, в 2000 году появились первые ВИЧ-инфицированные. Стало расти и количество подростков, употребляющих наркотики. Убийц и насильников от 14 до 18 лет (то есть тех, чей возраст подошел к той отметке, когда их деяния могут преследоваться законом) становилось все больше. Сегодня 90 процентов заключенных под стражу парней (всего в колонии сейчас 151 человек) находятся здесь за особо тяжкие преступления, которые с каждым годом все тяжелее. Так, Людмила Третьякова замечает, что в этом году наблюдается просто вал осужденных за изнасилование — более 30 процентов от всего числа заключенных. И все больше тех, кто изнасиловал и убил...

— Пятнадцать лет назад, — рассказывает психолог, — я слышала фразу «Я сижу здесь, потому что я виноват». Мальчишки, несмотря на содеянное, понимали, что причинили своим жертвам боль, горе. Были даже готовы писать им письма. Сейчас таких нет.

У Людмилы Третьяковой есть свое объясение того, что происходит. Многие знают, какую роль в жизни ребенка играет мать. Знают, говорит психолог воспитательной колонии, но не понимают. К сожалению, матери будущих преступников по разным причинам не сумели справиться со своей основной обязанностью — не смогли дать им любовь.

— От того, сколько любви ребенок получил в детстве, — уверена Людмила Третьякова, — и формируются такие черты характера, как умение сочувствовать и сопереживать. Сегодня это человеческое качество утрачено, и сочувствие — это то, чего совершенно нет у наших мальчишек. У них налицо «эмоциональная некомпетентность» — неумение понимать свои эмоции и эмоции других людей. И таких людей среди молодого поколения все больше.

Тот факт, что современные подростки совершенно не разбираются ни в себе, ни в людях, подтверждают тренинги на агрессивность, которые в колонии проводят с привлечением специалистов и родителей. На этих занятиях мальчишек провоцируют на всплеск ярости, для того чтобы они смогли увидеть себя со стороны и научились контролировать. Что интересно — для всех жестокость, которую они в себе почувствовали, была настоящим открытием. Иногда их даже приходится выводить из зала по одному и успокаивать... Эти мальчики, которые убивали и насиловали, оказывается, даже не знали о том, какие они жестокие и страшные!

Как воспитать нациста?

Психологов на этих сеансах поражает другой факт — отсутствие контакта между родителями и детьми. Подростки ничего не знают о своих близких, об их деятельности, их мечтах. Ничего не знают о собственных детях и родители. Именно поэтому в последнее время в колонию все больше приходит ребят из семей, которые принято называть благополучными. — Я собственными глазами видела, что происходит в этих семьях! — восклицает Людмила Третьякова. — Откуда у ребенка будет хорошее отношение к людям, если мама, например, приходит домой и начинает выливать грязь на правительство, на соседей? Все мы повторяем своих родителей. А ведь сегодня практически нет женщин, которые умеют принимать и понимать эмоции ребенка. Я на улице чуть ли не каждый день наблюдаю, как на детей покрикивают просто так. Вот отсюда вся жестокость и идет.

Кроме того, рождение современной молодежи пришлось на трудные 90-е годы, когда институт брака затрещал по всем швам: кто-то из мужчин спился, кто-то решил, что одному легче. В итоге появилось баснословное количество неполных семей. Это тоже сыграло свою критическую роль — так появились мальчишки, которые не могут брать ответственность за себя. Можно легко предположить, заключает ведущий психолог воспитательной колонии, что вал подростковой жестокости будет только расти, потому что отношение к детям в нашем обществе становится только хуже. И преступлений, совершаемых против детей, все больше.

Есть и другие причины, но они уже второстепенные: это насилие, которое дети видят по телевизору, жестокие игры, в которые они играют на компьютерах, психопатический тип организации личности, когда на первом месте — «я хочу». Плюс отсутствие государственной политики: психология подростков требует объединения, для них желание собираться в группы — это потребность. Когда-то эту функцию на себе несла пионерская организация, а сейчас нет ничего. Но если у подростков не будет объединения со знаком плюс (музыкального, спортивного), оно все равно будет, но уже с минусом. Вот откуда в нашей стране, победившей фашизм, появляются нацистские группировки и вот почему этой идеологией прикрываются подростки, которые убивают просто ради новых ощущений.

Пока гром не грянет...

Мой собеседник — Никита И., ему 18 лет, он из Усть-Илимска. У этого парнишки, несмотря на тюремную робу, очень интеллигентный вид: он высокий, худой, с очками на чистом лице. Никита гордится, что у него нет ни одной татуировки: он надеется, что после того, как выйдет на волю, никто не узнает о том, что он совершил. Ведь, по его словам, в обществе слишком предвзятое отношение к тем, кто отсидел срок за убийство, а юноша планирует еще получить высшее образование по гуманитарной специальности и найти хорошую работу.

Действительно, глядя на этого ухоженного парнишку, никогда не догадаешься, что полтора года назад он буквально искромсал ножом своего товарища, — описание нанесенных им ударов заняло половину листа. При этом Никита утверждает, что к так называемой группе риска он никогда не относился. Тот факт, что Никита находился в состоянии аффекта, суд не установил и назначил ему наказание — 5 лет и 10 месяцев.

— Никита, почему ты убил человека?

— Я до сих пор не могут ответить на этот вопрос. Испугался, может быть. Я в тот день пришел в гости к знакомому парню, он старше меня на несколько лет, и между нами возникла ссора. Он повел себя неожиданно для меня, мы начали драться. Помещение было тесное, и тут мне под руку попал какой-то предмет. Когда я пришел в себя, увидел, что он лежит на полу, а у меня в руке нож. Не помню, как я вообще оттуда выбрался. На следующий день пришли из милиции, причем меня не подозревали. Но я сразу во всем признался.

— Ты сожалеешь о том, что сделал?

— Конечно. Я вообще не знаю тут ни одного человека, который бы не сожалел о содеянном. Даже те, кто осознанно шел на убийство.

— А таких много?

— Много. Хотя мы стараемся не обсуждать, кто за что сидит. Во всяком случае, не вникаем в подробности.

— А сожалеете вы о чем? О том, что отняли чью-то жизнь? Или себя жалко, потому что попали сюда?

— Оба варианта.

— Я так понимаю, тебе не важно, кто и за что сюда попал. Не понимаю только — почему. Неужели тебе все равно, что рядом насильники и убийцы?

— Это бесспорно плохо. Но я лояльно к этому отношусь, потому что я не привык видеть в людях грязь. К тому же меня не коснулось то, что они сделали. Вот если бы пострадал кто-то из моих родных — другое дело...

— Твою семью можно назвать благополучной?

— Конечно. Меня воспитывала одна мама, папа ушел, когда мне исполнился один год. Все, что случилось, для нее и для всех наших близких было как гром среди ясного неба.

— Никита, в последнее время твои сверстники все чаще совершают жестокие преступления. В обществе даже стали поговаривать о том, чтобы ввести смертную казнь. Ты как считаешь, такая мера поможет сократить рост преступности?

— Возможно. Хотя в колонии дают много времени подумать о том, что сделал, почувствовать себя людьми...

— А что мешало сделать это раньше?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— Как ты думаешь, компьютерные игры, Интернет и фильмы с насилием оказывают плохое влияние?

— Когда человек хватается за нож, значит, в человеке что-то происходит. Это в человеке дело, а не в фильмах.

— А что нужно сделать для того, чтобы подростки не совершали страшных преступлений?

— Надо, чтобы они больше думали о том, что такое человеческая жизнь. И научились себя контролировать. Лично я здесь понял, что мне это по силам.

Наталья Федотова. Фото автора и из архива Ангарской воспитательной колонии