— Я пошла в супермаркет и купила себе пять тюльпанов, поставила в вазу и счастлива. А что делать, ведь не от кого ждать, — так почтенного возраста дама делилась сокровенным со своими подругами или коллегами по работе накануне этого так называемого праздника весны и красоты, Международного женского дня.

Эта печальная ремарка, случайно услышанная мной в одном из иркутских ресторанов, где мне пришлось побывать с деловой оказией в обед 7 марта, навела меня на грустные экзистенциальные размышления. В этот холодный и отнюдь не солнечный мартовский день обычно пустынный, как все претенциозные, но лишенные фантазии едальные заведения нашего уездного, но претендующего на столичный шик города, ресторан был забит под завязку. За столами сидели только женщины почтенного и не очень почтенного возраста, и на лицах каждой из них, независимо от жизненного опыта, читалось такое отчаяние, что хотелось скорее бежать подальше отсюда, забыв про обед и про деловые переговоры.

Однако бегство на улицу не спасло меня от экзистенциальной грусти. Отовсюду и навстречу мне двигались женщины, юные, молодые, солидные, разных социальных статусов и разных доходов, и все они, как одна, несли остроконечные кульки из газет, в которые были завернуты, надо полагать, дежурные букеты. Но почему-то эти женщины, ни одна из них, не выглядели счастливее той, что сама купила себе тюльпаны.

Я не буду здесь рассуждать на модную ныне тему о том, что дата 8 марта была выбрана известной суфражисткой Кларой Цеткин для празднования женского дня не случайно. Я не буду здесь подробно распространяться о том, что в 1917 году в период с 23 февраля по 8 марта по старому — новому стилю в России случилась Февральская революция, и Николай II, последний российский император, отрекся от престола. Про еврейский праздник Пурим и Эсфирь, победившую персов, и про то, что православная церковь против этого дня, тоже писать не буду. Об этом и так много всякого говорят. Я хочу сказать совсем о другом, не просто о женском, а о женском достоинстве и об ущербной сути этого праздника, в том виде, в котором он празднуется в современной России.

Ущербность его заключается в первую очередь в том, что он утратил свою изначальную гражданскую и политическую сущность и выродился в мещанскую ярмарку женского тщеславия. Вместо того чтобы, как, например, филиппинки, выйти в этот день на демонстрацию в защиту своих прав или, на худой конец, как итальянки, оставить своих мужей дома и отправиться с подругами в бар, где и потребовать в честь праздника законный бесплатный мужской стриптиз, наши женщины завистливо зыркают по сторонам — не дай бог у конкурентки в этот день веник в руках окажется круче. А наиболее рефлексирующие или, наоборот, более решительные, сложно даже оценить, этот веник и вообще не ждут, а идут и покупают сами, чтобы защитить свое самолюбие. Чтобы обмануться. Чтобы себя обмануть. И вот каким-то непонятным, необъяснимым на первый невзыскательный взгляд образом праздник феминисток и революционерок в России трансформировался в свою противоположность. В полный антипод. Задумывался как торжество независимости и пассионарности, а выцвел и обтрепался в мелко травчатую обывательщину. Когда ценность женщины оценивается количеством полученных от мужчин подарков и количеством обретенных цветов. Только цветы здесь совсем ни при чем. Они, прекрасные, вообще ни в чем не виноваты. Все дело в деньгах. Ценность женщины в этот день оценивается количеством денег, потраченных на нее мужчинами. Клара Цеткин перевернулась бы в гробу…

Итак, выходит, женщинам больше ничего и не нужно, кроме как обязательно в этот день оказаться с цветами в руках и с подарками в зубах. А вообще, что им в жизни еще нужно, нашим современным женщинам? У нас ведь здесь не Буркина-Фасо, где этот праздник тоже является государственным. И не пустые кастрюли, как у ткачих Нью-Йорка два века назад. Суфражистки боролись за избирательное право. Оно продекларировано. Право на труд. Продекларировано. Работай не хочу, поэтому сильно уже никто и не хочет. Право на образование, образовывайся, да только на фиг надо, денег сейчас знания не прибавляют. Состоятся в профессии, да кому они вообще нужны эти профессионалы. За какие такие права бороться. Вот и осталось только право самки, за которую больше заплатят, так что ли выходит? А если никто веник не подарил, то ты и не самка вовсе. Поэтому, чтобы от тоски не сдохнуть, надо самой себе его подарить. Давайте быть честными до конца, вот до чего ведь докатились. И не надо мне тут говорить про женственность, она давно уже стала не нашей прерогативой. Но у меня, однако, остается еще вопрос, почему самкой-то надо быть только раз в году, если ты по природе самка, с цветами ли, без цветов. Или это специальная такая публичная трибуна, когда тебе раз в году необходимо для всех заявить, что ты вот это вот самое. Такая вот жалкая сатисфакция.

	Художник Полина Строгулева

 И судя по всему, нам больше заявлять не о чем. У нас нет детской смертности, и с медициной все в ажуре. И детей своих мы по подворотням не теряем. У нас нет насилия в семье, и мужского пьянства с импотенцией нет тоже. И нищеты у нас тоже нет, и социального неравенства. Мужского снобизма и чванства тоже нет. И на работе наши права никто не притесняет, и сексизма в бизнесе и на руководящих должностях в помине даже нет. И беременных и с больными детьми все работодатели радостно на работу приглашают. И если ты и не жена, и не любовница даже, все социальные лифты перед тобой чудесным образом откроются и понесут тебя стремительно к карьерным высотам за твой интеллект и недюжинный талант. И сыновья наши растут смелыми и отважными, а не сопливыми изнеженными слюнтяями, цепляющимися за бабские юбки и мечтающими стать альфонсами. И дочери наши целомудренны, здоровы, трудолюбивы и честны и о том, чтобы попасть на богатое содержание, даже и не помышляют. И все у нас замечательно, и ничего нам не надо, никаких таких прав, кроме как получить раз в году жалкий пучок тюльпанов и кучу лживых комплиментов в придачу. А если не получить, то самой себе все это купить и самой себе все эти комплименты и сказать. Но если речь о последнем, то зачем это делать раз в году, в какой-то один-единственный нелепый день, если ты сама про себя все это и так знаешь. Или не знаешь? Или уже не уверена?

А для того, чтобы быть уверенной, есть только один способ, и о нем, как это ни странно, с разницей в несколько веков нам поведали две бесстрашные женщины, одна из них венецианская куртизанка Вероника Франко, спасшая страну от турецкого ига, а вторая — отважная маленькая девочка из Пакистана по имени Малала Юсуфзаи. Первую судила инквизиция, а вторую в упор расстреляли талибы, но она осталась жива. И первая, и вторая боролись за право женщины на образование и считали его главным ее достоинством и ее главным богатством. Выйдя из больницы, хрупкая Малала заявила миру: «Я обращаюсь ко всем детям этой страны: если к вам относятся жестоко, если вы видите, что кого-то угнетают, восстаньте против этого и никогда не бойтесь выступать против тех, кто лишает вас ваших прав». Малала обращалась к детям, потому что на тот момент сама была еще ребенком, но, по сути, она самая настоящая женщина. Это очевидно безо всяких ненужных гендерных условностей.