Россию делают «изгоем»

От Москвы требуют невозможного — и обещают жестоко покарать за неисполнение. От такой политики пострадают все

Заказывая только что вышедшую в Америке книгу правнучки Никиты Хрущева Нины с воспоминаниями о своей семье, я не ожидал найти в ней что-то исключительно политически злободневное. Не ожидал, но нашел. «Когда одну и ту же историю рассказывают достаточно часто, она становится мифологией. А потом мифология становится реальностью» — эти приведенные в книге слова Александра Щербакова, сына секретаря ЦК ВКП(б) при Сталине, посвящены упорным клеветническим наветам на погибшего на фронте во время Великой Отечественной войны старшего сына Хрущева — Леонида. Но в еще большей степени эти слова применимы и к нынешней ситуации на юго-востоке Украины.

Посвященные событиям в соседней стране мифы стали не просто фактором мировой политики. Они сейчас являются ее главной движущей силой. Эти мифы устойчивы, «эмоционально заряжены» и обладают способностью к воспроизводству. Они настолько ярки и убедительны, что заставляют серьезные фигуры на Западе поступаться своими собственными экономическими интересами — или по меньшей мере говорить о такой возможности. Одним словом, эти мифы являются мощным политическим оружием — оружием, которое сейчас прямой наводкой бьет по России.

Вы знаете, кто именно сбил малайзийский «Боинг»? Я вот лично не знаю. Я могу только анализировать, гадать и строить предположения. А вот для большей части западной аудитории это уже давно закрытый вопрос. В крушении самолета виновата Россия, еще раз Россия, и только Россия. Аргументы при этом приводятся примерно следующие. Москва заявляет то-то и то-то. Но Киев уверяет, что это неправда. А раз так, то утверждения Москвы являются наглой ложью и бесстыдной попыткой скрыть свою собственную вину.

Каждый раз, когда я усилием воли заставляю себя открыть сайт того или иного западного СМИ, это стоит мне невообразимого количества нервных клеток. Такого сплошного потока ненависти в адрес нашей страны я не видел, пожалуй, никогда. И с каждым днем ситуация становится все хуже и хуже. Вот, например, тенденция самого последнего времени. По отношению к России стал массово применяться термин «страна-изгой» — словосочетание, которого до этого использовалось для описания государств типа Северной Кореи.

Опираясь на двухпартийный консенсус о необходимости «жестокого наказания» России, американская политическая элита включила все возможные пропагандистские механизмы? Это, конечно, правда — но лишь часть правды. Вашингтонских политиков можно и нужно обвинять в лицемерии. Но я бы не рискнул бросить подобное обвинение, например, министру иностранных дел Нидерландов Франсу Тиммермансу.

Тиммерманс лично знал некоторых погибших в авиакатастрофе. И его крайне эмоциональные, пронизанные слезами выступления заставили многих европейских политиков занять несравненно более жесткую позицию по отношению к России. Были ли слезы и его обвинения в адрес Москвы Тиммерманса поддельными? Не верю. Такое не подделаешь. Такое может основываться только на искренней внутренней убежденности в тотальной виновности России — убежденности, которая становится все более распространенной на Западе.

Чем массовая распространенность подобной убежденности грозит России? Вопрос, с моей точки зрения, поставлен неправильно. Ставить его следует так: чем это грозит миру? Мнение «во всем виновата Москва, и только Москва» основано на неправильной оценке причин и сути происходящего на юго-востоке Украины. А если прописывать политическое «лекарство», опираясь на ложный диагноз, то «эпидемия» не только не утихнет, а будет лишь разрастаться и захватывать все новые территории.

Что на самом деле произошло на украинском юго-востоке? Все началось с мирных протестов обычных жителей региона против поспешных, непродуманных и просто глупых действий новых «революционных» властей Киева в их отношении. Помните эти весенние фотографии: простые, как правило, очень скромно одетые бабушки, женщины средних лет и дети с иконами на улицах Славянска? Я их помню отлично. И я помню, как у меня щемило сердце: неужели кто-то осмелится причинить вред этим людям?

Предчувствия меня не обманули. Вред в виде бездумной силовой киевской реакции «а мы им сейчас покажем» был причинен. Радикальность ответа центральной власти радикализовала и местное население. Начались вооруженные столкновения. Официальный Киев опять не понял, что он упускает последний шанс остановить гражданскую войну. И эта гражданская война началась всерьез — со всеми своими ужасами и со всей своей анархией.

Какова реальная роль Москвы в происходящем? По моим ощущениям, ход событий застал Кремль врасплох. Естественно, Россия планировала использовать в своих интересах массовое недовольство на украинском юго-востоке. Но все кремлевские расчеты строились на уверенности: центральная власть Украины пойдет на переговоры со своими обиженными регионами и по-серьезному постарается достичь компромисса.

Вместо этого тогдашние киевские временщики сделали ставку на массированное использование бронированного кулака. Внятного стратегического ответа на подобное развитие ситуации Москва сформулировать так и не смогла. И это превратило Россию из активного политического игрока в активного политического наблюдателя.

Москва попыталась занять промежуточную позицию: мы повстанцам, естественно, никак не мешаем, но при этом, за исключением информационной сферы, никак особо не помогаем. Естественно, я не знаю всех деталей взаимоотношений между российскими представителями и лидерами повстанцев. Но в целом я настаиваю на своем тезисе: позицию Москвы по отношению к ополченцам можно описать как благожелательный нейтралитет, и не более того.

Например, надежды ополченцев на ввод в их регионы российских войск так и остались надеждами. В рядах повстанцев, разумеется, воюют отдельные граждане РФ. Но эти люди ушли на войну по зову сердца, а не по приказу начальства. Мы имеем дело с повторением сербского варианта, когда во время распада Югославии за «наших братушек» сражалось определенное количество российских граждан.

Такова реальная степень вовлеченности Москвы в конфликт в гражданскую войну в соседней стране. Но на Западе роль России воспринимают совсем иначе. Там убеждены, что речь идет не о «сербском», а о «корейском варианте». Во время войны между севером и югом Кореи в 1950–1953 годах под видом «добровольцев» на стороне коммунистического севера воевали регулярные армейские части из Китая и летчики из СССР.

На Западе уверены (или делают вид, что уверены): на юго-востоке Украины Путин играет роль кукловода, а повстанцы — не более чем марионетки ВВП. Согласно этой логике, Украина — несчастная жертва имперских амбиций Кремля, который «слетел с катушек» и ради своих безумных завоевательных планов готов пожертвовать всем, включая жизни несчастных пассажиров малайзийского «Боинга». Естественно, если принять на веру все эти утверждения, то из них однозначно вытекает: на Москву надо давить, и давить жестко.

Но мы живем в реальном мире. И основанные на мифах требования западников к России наталкиваются на недоуменную реакцию Москвы. Россия не может выполнить требования, основанные на нереалистичных оценках ее политики и ее возможностей. Позицию Запада в Кремле воспринимают как нечто безумное. Отсутствие ожидаемой реакции Москвы еще больше озлобляет США и Европу. Это, в свою очередь, приводит к еще большему озлоблению Москвы. Механизм постоянного воспроизводства конфликта из-за Украины становится своего рода вечным двигателем.

В теории остановить этот «вечный двигатель» можно без особых проблем: достаточно отречься от мифов и вернуться в реальный мир. Но иные мифы настолько сильны, что реальность на их фоне кажется или обманкой, или бледной имитацией. Я не вижу просвета. Я не верю, что в ближайшее время нам удастся победить мифы — мифы, которые отравляют, убивают и тащат Европу в пропасть.