Инвалид без дома

Сразу скажем, Александр Гурзо не бомж. У него регистрация есть в паспорте. У него есть съёмное жильё. У него есть родственники, которые помогают посильно. Но будем откровенны - Александр не бомж только потому, что не пьёт. В противном случае пенсии инвалида, которую он рассчитывает рубль к рублю, не хватило бы на съём квартиры, да может быть и родственники общались бы с ним менее охотно.

Дом в переулке Хвойный, 18, в котором в 1977 году родился Александр Гурзо, был перевезен из зоны затопления Братской ГЭС в поселок Чекановский ещё в 60-х годах. Родители Александра приехали строить город и здесь остались.

Он инвалид с детства. Перенес туберкулёз костей. Школьные годы с 7 лет и до 9 класса провел в интернате под Иркутском. Потом вернулся в дом. Жили не богато, кроме Александра у родителей ещё двое детей, но скопили на «Запорожец». В трудные годы помогал огород.

Отец умер в 2007 году, мать умерла в 2012-м.

Брат завел свою семью, сестра уехала жить в один из поселков Братского района.

10 марта 2015 года дом, оставшийся Александру, сгорел.

Сейчас Александр снимает двухкомнатную квартиру в деревянной двухэтажке по улице Южной, за которую из своей пенсии по инвалидности в 15 тысяч рублей платит 8 тысяч.

Хватает, в основном на хлеб и картошку. Вдобавок ежегодно за свой счет приходится ездить в Иркутск на обследование и на подтверждение инвалидности, - говорит он. Хотел подыскать квартиру подешевле, и даже нашел на сайте объявлений, но это оказались мошенники. Деньги – первый взнос у меня взяли и исчезли.
Вторая комната в этой квартире пустует. Только в углу лежит нехитрый скарб, способный уместиться в один чемодан. В квартире чисто настолько, насколько может позволить себе человек, передвигающийся на костылях. И гораздо чище, чем у тех многих тех, кто в движениях совершенно не скован. Из мебели – диван-кровать (хозяйки квартиры), стол в комнате, доска от подоконника к столу, на которой стоят цветы, стол на кухне, тумба под телевизор (сам телевизор выпуска начала 90-х годов), холодильник (хозяйки квартиры) и всё. Есть, правда, ещё «окно в мир» - ноутбук. Александр есть практически во всех соцсетях, общается, читает, «постит» фотографии. Это помогает хоть как-то избежать второго, приобретенного «недуга» инвалида – отсутствия социализации.

Дом был очень стареньким и нуждался в капитальном ремонте, я пробовал обратиться в поссовет за помощью, но мне там отказывали, сказали у вас 43-й квартал, это частный сектор, и всю возможную работу нужно выполнять самостоятельно, - рассказывает Александр. - Также мне сказали, что посёлок переселяют и нужно принести копии документов к ним, я собрал копии документы и оставил им, а чтобы была возможность связаться со мной и сообщить о переселении, они попросили мой номер телефона и записали на бумажке.
Скрывать не буду, в этом доме в Чекановском я постоянно не жил. Наверное, потому вместе с ним и не сгорел. Использовал его, можно сказать, как дачу. А не жил там потому, что познакомился с женщиной, и, в общем, мы с ней жили вместе. Потом, когда дом сгорел, характер у меня испортился, можно так сказать. С женщиной этой мы поссорились, не нашли общего языка и я съехал.

Напомним, что поселок Чекановский, попавший в санитарно защитную зону Братского алюминиевого завода, с переменным успехом переселяется больше 30 лет. Дома для переселенцев строит компания РУСАЛ. По решение суда завод обязан расселить чекановцев до 2016 года. Александру отказали в переселении, обосновав это тем, что дом сгорел – нет его, а, следовательно, нет и предмета переселения.

И тут надо пояснить один очень важный момент. Дело в том, что дом Александра стоит на земле, которая принадлежит Братскому алюминиевому заводу. То есть, продать свой участок или построить там новое жильё, да хоть землянку выкопать или палатку поставить – он не имеет права. Сгорел дом – сгорело всё. Абсолютно всё. И непонятно, почему чекановцев, у которых дома целые – переселяют, а тех, чей дом сгорел – нет, ведь и у тех и у других, в сущности, дома стоят (стояли) на заводской земле и не являлись их собственностью в полной мере.

Когда стало известно о том, что переселение началось, я начал ждать звонка с поссовета, но мне всё не звонили и не звонили, а дома у некоторых людей стали потихоньку сгорать в ночи, на одной только улице в районе магазина «Черёмушки», сгорело сразу пара домов за ночь, так же как и у меня, - говорит Александр.
То есть, я не один такой. Я ходил к юристам, платил деньги за консультацию, они говорят – перспектив у дела нет. Вроде как закон есть такой. Много таких как ты судилось и бестолку, только деньги зря потеряли. А мне мой бывший сосед по Чекановскому как-то и говорит: «Саня, а ты заметил, что дома тех, кого переселили – стоят целёхонькие. А дома тех, кто тут ещё живет, вдруг загораются?»
Когда я приехал в Анзёбу, с трудом нашёл поссовет, его уже перенесли в другое место, в здание спорт зала в школе, и сразу захотелось узнать, когда меня переселят, на что мне ответили, у меня сгорел дом, а сгоревшим домам БрАЗ не предоставляет квартиры, под переселение идёт только целый дом. Я написал письмо в электронном виде на сайте Президента Российской федерации, от туда мне вскоре пришло уведомление, что письмо рассмотрено и направлено в правительство Иркутской области .Писал, я как понял, письмо к президенту только зря, переселением Чекановского, занимается межведомcтвенная комиссия завода, которая рассматривает все ситуации в случае с пожарами, обратившись туда и предоставил справку о пожаре, мне дали такой ответ, за случайную гибель и порчу имущества несёт его собственник.

Александр пытался искать работу. Ходил в общество инвалидов «Оптимист». Там пояснили, что для инвалида первой группы найти работу просто нереально. Ситуация осложняется тем, что квартиру, которую он снимает, хозяйка собралась продавать и уже приходили покупатели.

Когда я отнёс собранные документы чтоб встать на учёт в качестве нуждающегося, дождался указанного срока и пришёл в МФЦ, то сразу начал читать ответ, но вся моя надежда рухнула в один миг, из постановления я увидел, отказ о принятии на учёт в качестве нуждающегося. Как теперь мне дальше жить я не знаю, ночами у меня пропадает сон, я много думаю и вспоминаю прошлую жизнь, от этого мне порой не хочется даже жить, я инвалид и никому не нужен, я беден и нет жилья, мне просто хочется порой написать записку и убить себя в здании администрации города Братска чтоб хотя бы таким образом на меня обратили внимание!
В ответе администрации города (см. ниже) упоминаются: закон "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации", статья 54 Жилищного кодекса РФ, закон Иркутской области № 127 "О порядке ведения органами местного самоуправления муниципальных образований Иркутской области учета граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма», Устав города Братска, административный регламент предоставления муниципальной услуги г. Братска, постановление администрации г. Братска «Об утверждении распределения обязанностей между заместителями мэра Братска».

Вот по мнению чиновников согласно именно этим указам, постановлениям, Жилищному кодексу и Уставу города Братска, человек с первой группой инвалидности и без жилья никому не нужен и не имеет права жить. И ни слова о том почему житель дома, сгоревшего на земле, принадлежащей алюминиевому заводу, с регистрацией в паспорте в несуществующем доме должен жить на улице. В ответе просто «отказать» и всё.

P.S. В самом-то деле, что мы знаем о трудной жизни чиновников? Может, им нелегко даются такие решения – отказать инвалиду не то чтобы в квартире, а в постановке на очередь. Журналисты всё же черствые люди. А может быть Лариса Урезалова рыдала, когда ответ, состоящий из перечисления законов, подписывала? Может быть мэр Сергей Серебренников в своей «двушке» тоже мыкается, снимая её по восемь тысяч в месяц и думает как на оставшиеся, примерно, 300 тысяч семью прокормить?

И всё же интересно – каково это, прекрасно понимая, что другого жилья у человека нет и не будет, осознавая, что человек даже чисто юридически потерял пусть и собственное жильё, но фактически – ничьё - находящееся на чужой земле, просто взять и толкнуть человека в спину? Не предприняв ничего возможного?

Родные вы наши, дорогие – в буквальном смысле, чиновники, как вам спится-то ночами? Крепко ли, не волнует ли чего, не мучает ли?

Расскажите, а мы опубликуем.

Кирилл Бакуркин