Сергей Ерощенко: «Нельзя договариваться с бизнес-элитой»

С момента избрания губернатора Иркутской области прошло 100 дней. Однако практически ни под одной из тем, горячо обсуждавшихся в ходе избирательной кампании, так и не подведена черта. Споры разгораются всякий раз, как только новая власть заговаривает о повышении тарифов на ЖКХ, заимствованиях для покрытия бюджетного дефицита, пересмотре проектов развития аэропорта, площадки ИВВАИУ и многом другом. Стал бы Сергей Ерощенко «размораживать» тарифы на ЖКХ или нет, продолжились бы проекты создания авиационного хаба, зачем был нужен лизинг самолетов и другие вопросы мы решили задать экс-губернатору напрямую.

Мы публикуем фрагмент интервью Ерощенко порталу Ирк.ру. Полная версия доступна по ссылке внизу публикации.

— Много разговоров ведется о дефиците бюджета Иркутской области. В конце прошлого года региональное правительство провело конкурс на коммерческое кредитование покрытия дефицита. Если бы вы остались у власти, тоже стали заимствовать?

— Мы передали бюджет полностью сбалансированный, один из лучших в России: и зарплаты, и указы президента, и социальное строительство были в нем заложены в полном объеме. И участие в федеральных целевых программах, и в соглашениях социально-экономического партнерства с предприятиями. Но люди в этом бюджете запутались, и у них началась паника. Это не в плане критики — пришли бы за помощью, я бы помог. Не в моих интересах бороться с действующей властью: я заинтересован, чтобы область развивалась. Насколько я понимаю, до коммерческого кредита дело не дошло — средств хватило с учетом ранее обещанных перечислений из федерального центра, но панику мы все услышали.

Насчет заимствований. Я с первых дней работы всегда говорил: вопрос не в том, берешь ты деньги или не берешь. Их нужно брать, но помнить, что кредит — это зонтик, который тебе дают в хорошую погоду, а возвращать приходится в дождливую.

И каждое заимствование должно быть взвешенным, даже если оно беспроцентное. Нужно точно знать, что за период, на который ты взял деньги, у тебя увеличится собственный бюджет. Не наоборот. И мы это демонстрировали. Если в 2012 году мы имели консолидированный бюджет Иркутской области 83 миллиарда рублей, то когда мы уходили, бюджет уже составлял 125 миллиардов. То есть рост за три года — больше 40 миллиардов рублей, а госдолг в 2,5 раза меньше этой суммы — около 14 миллиардов. Но мы установили для себя планку: заимствования не должны превышать 11% от собственных доходов бюджета. Я думаю, больше 15% вообще занимать нельзя, если ты разумный человек.

Деньги, которые мы заимствовали, стали одним из источников роста бюджетных доходов. Без них мы бы не смогли столько социальных объектов построить, взяться за дороги.

Но заметьте, мы коммерческие кредиты заменяли на бюджетные. Конечно, можно в Сбербанке получить коммерческий кредит. Но Сбербанку помогает федеральный центр, и мы тоже, получается, должны помогать? Странная ситуация — все поддерживаем Сбербанк. Банкам надо на рынке зарабатывать, а не на бюджете. Поэтому мы вели политику по замене коммерческих кредитов на бюджетные.

— Новое правительство Иркутской области заявляло о том, что все налоги вы собрали с предприятий в начале года, а в конце года они предъявили требования о частичном возврате этих платежей. Что произошло на самом деле?

— Я полагаю, компании стали пересматривать свои инвестиционные программы. Нужен постоянный диалог с ними, это выгодно обеим сторонам — и бюджету, и бизнесу. Когда я начал работать губернатором в мае 2012 года, первое соглашение, которое мы заключили, было с Роснефтью: область предоставила компании налоговые преференции, и Роснефть получила возможность полностью перестроить Ангарскую нефтехимическую компанию. Новое предприятие получилось, сто с лишним миллиардов рублей вложения! По экологии сильно продвинулись. Мы же все понимаем, что АНХК не конфеты выпускает, это опасное производство, и, осознанно льготируя, шли на то, чтобы оно прошло глобальную модернизацию и стало менее опасным для экологии.

— Иногда экологические приоритеты приводят к потерям рабочих мест. Как, например, получилось с БЦБК.

— Мы БЦБК закрыли не только чтобы экологию соблюсти, но, заметьте, в Байкальске больше рабочих мест создано, чем было до закрытия. И зарплата средняя выше. И уровень безработицы — ниже, чем в целом по области.

— Почему же вы об этом не говорили, а в основном говорили о новых планах?

— Да, нам ставят в вину, что мы не пиарились, не умели хорошо говорить, дискутировать. Не это важно. Нужно было сделать больше, чем мы сделали. Байкальск, Ангарск, Братск многострадальный (тоже модернизация производства)… Когда я пришел, понимал: до каждого жителя нужно доносить, что мы не получим сиюминутное улучшение, придется поработать.

— А что получила область, помогая компаниям, в частности АК «Ангара», входящей в ранее вами возглавляемый холдинг «Истлэнд»?

— Понимаю, что для всех вопрос «Ангары» — больной. Компания получила в 2015 году 140 миллионов рублей бюджетных субсидий по программе лизинга самолетов. При этом она платит в бюджет в год более 500 миллионов рублей, и за счет приобретения по лизингу пяти самолетов (каждый из которых, кстати, стоил ей 850 миллионов рублей) налоговые отчисления увеличились. Выросло число рабочих мест, отчисления НДФЛ, платежи во внебюджетные фонды, оплата аэропорту за взлеты-посадки. Эти 140 миллионов рублей для областного бюджета уже окупились. К сожалению, тема стала спекулятивной, и теперь область не будет помогать авиакомпаниям брать самолеты в лизинг, хотя это — федеральная политика развития российской авиации. Есть на этот счет хорошая библейская притча про талант, зарытый в землю: не вложимся, не получим отдачи, останемся при том, что было.

Сейчас мы теряем возможность поддерживать авиацию — значит, авиации не будет. Не так много регионов имеют собственные авиакомпании и могут управлять этим ресурсом, формируя инвестиционный климат, развивая сеть авиасообщения, транспортную доступность территорий.

— А в целом политика сотрудничества с бизнесом выгодна бюджету или только потери приносит?

— Когда мы пришли, не было самого главного — стимула развития предприятий. Но потом, благодаря совместным усилиям областного правительства, бизнеса и муниципалитетов, начал формироваться инвестиционный климат. И через 40 с лишним соглашений мы получили повышение поступлений в бюджет: не через ужесточение налогового бремени, не через «кошмаривание» бизнеса, а именно путем сотрудничества и взаимной помощи. На один рубль, недополученный бюджетом из-за предоставления налоговых льгот предприятиям, мы получаем налоговую отдачу от 4 до 17 рублей в зависимости от отрасли: от нефтедобычи — больше, от сельского хозяйства — меньше, но отдача есть от всех.

Посмотрите официальные данные по итогам 2015 года: индекс промышленного производства в Иркутской области составил 103,1%, что превышает общероссийское значение на 6,4%. Объем инвестиций — больше 200 миллиардов рублей! И это во время кризиса, когда подавляющее число регионов снизили объемы промышленного производства. У нас одни из лучших показателей по стране.

С бизнесом нужно сотрудничать. И, возвращаясь к теме тарифов, с тем же Иркутскэнерго надо обсуждать баланс интересов: рост тарифов не даст ничего хорошего. А если уже пришлось идти на увеличение тарифов, то в этот момент надо договариваться с компанией о дополнительных мощностях — вводе новой подстанции или другого объекта инфраструктуры.

Мы уже три года живем в кризисе. Я с первого дня говорил, что у нас кризисное положение — можно говорить «сложная ситуация», но есть объективные показатели, которые свидетельствуют о том, что в стране — именно кризис. И в такой момент нельзя перегружать ни жителей, ни бюджет, ни предприятия. Нужен баланс. Для того, чтобы система работала стабильно и регион не так остро чувствовал кризис, нам приходилось много работать. Это была командная работа.

Те ли приоритеты были выбраны в дорожном строительстве?

— В 2014 году мы впервые вошли в федеральную целевую программу «Развитие Дальнего Востока и Байкальского региона». Это было непросто, до того ФЦП работала уже пять лет, и Иркутской области в ней не было. Нам пришлось догонять остальные регионы, жестко защищать свое право на получение федеральных средств. Как раз за счет этой программы проходит реконструкция Байкальского тракта и дороги Тайшет — Чуна — Братск. Там получается очень хорошая пропорция: федерация дает 60% средств, область — 40%. Программа целевая, городские дороги в нее не включишь.
Но, говоря о дорогах: мы приступили к реконструкции не только Байкальского тракта и Тайшет — Чуна — Братск, но еще и Красноярово — Небель, Таксимо — Бодайбо, Братск — Усть-Илимск. Плюс строительство сельских дорог. И впервые за всю новейшую историю Иркутской области приступили к ремонту дорог к садоводствам. Нас все ругали: перекопали, людям ездить не даете. Сейчас благодарят. Кстати, в 2015 году мы побили рекорд — ввели 53 километра дорог, такого с советских времен не было. Все проекты носили комплексный характер. Это не дороги ради дорог.

— С Байкальским трактом понятно: аэропорт, жилищное строительство, туризм и так далее. С дорогами на Братск, Усть-Илимск тоже все более-менее ясно. А вот Бодайбо. Не лучше ли такие территории осваивать вахтовым методом, без строительства избыточной инфраструктуры?

— Нет, не лучше. Бодайбо — это Сухой Лог, крупнейшее в стране золоторудное месторождение. Там работы на 50—70 лет. О Сухом Логе уже 30 лет говорят, а дело не сдвигается. Потому что в нем завязано много элементов. Нужны кадры — их должны готовить иркутские учебные заведения. Необходимы нормальные условия для жизни этих специалистов — значит, в Бодайбинском районе требуется строить школы, детские сады, объекты здравоохранения. Нужна инфраструктура, энергоснабжение.
Мы просчитали все элементы. Не секрет, что Бодайбинский район — энергодефицитный, какие новые предприятия, если нет электроэнергии? Мы договорились с компанией «Полюс-Золото» о том, чтобы они провели из западной Якутии высоковольтную линию электропередачи (ВЭЛ). Появилась возможность дальнейшей электрификации Бодайбинского района. Кроме того, эта энергия обеспечит первый этап освоения Сухого Лога. Потом нужно будет создавать собственную энергогенерацию, и здесь нам помогут углеводородные месторождения. Та же Иркутская нефтяная компания сможет вложиться в проект.
Это только один пример, на самом деле их много, и все они — комплексные. Те же ТОР (территории опережающего развития) в Усолье-Сибирском, Байкальске, программа по моногородам, крупные месторождения — Ковыктинское, Непское и другие.

— Какие проекты, процессы, происходящие сейчас в области, вызывают у вас тревогу?

— Необходимо поддерживать муниципалитеты. Помогать им через реализацию на их территориях инвестиционных проектов, выполнение федеральных целевых программ. Нужно строить дороги, школы. Это очень большая работа — построить 70 школ. Сложно, но возможно — мы знаем по опыту строительства садиков.

— А вы не сожалеете, что год назад не договорились о мировой с нашей бизнес-элитой, которая вложилась в политическую кампанию, чтобы вас убрать из губернаторов?

— Нельзя договариваться с бизнес-элитой: как только договорился — ты проиграл. Эти игрища, расторговывания могут привести к тактической победе, но стратегически ты проиграешь, потому что пойдет ущемление бюджетов — сначала муниципальных, потом областного. И уже не будет никакого развития, никакого роста бюджетных доходов. Это то, о чем я не сожалею. Если для победы нужно было играть в эти игры, то лучше не побеждать.